Банальная вежливость становится такой редкостью, что когда мужчина пропускает тебя первой в автобус (в это сборище невыспавшихся несчастных мизантропов!), это воспринимается маленьким концом света. То есть, тьмы, конечно.
Или подтруниваешь ты всем своим цинизмом над какой-нибудь пафосно-колыбельной песенкой, а потом обнаруживаешь себя умильно спящей под эту же композицию на плече у товарищессы, и то, что раньше было объектом шуток, воспринимается по-особенному.
Но в то же время нифига ты не девочка-девочка - это самое нежнейшее создание во Вселенной. Девочки-девочки не впадают в панику, когда по секрету слышат, что их родители хотят подарить им платье на день рожденья. Девочки-девочки не вопят истошно 'NOOO' - все дело в том, конечно, что ты вообще-то планируешь заказать такую большую карту памяти, какую вообще можно найти в окрестностях твоего мирка, а потом пополнять плейлист в геометрической прогрессии с чистою душою. Сам факт платья волнует тебя в последнюю очередь, хотя, помимо прочего, ты ведь так и не нашла ботинки_на_шнуровке_своей_мечты.
Рассветное небо очень любит кабинет литературы: на Гумилеве оно взрывается тысячью оттенков, а на Двенадцати Блока розовеет непередаваемым сочным пурпурцем. Не увидишь вживую, не поверишь, что мир без фотошопа способен создать такое.
Слово "буржуй" неприятно цепляет мой мозг и раскапывает старую зомби-стюардессу - далёко-далёко в детстве меня так коробило от всей этой коммунистической ненависти и грязи, что реакция идет до сих пор. Но эти строчки люблю нежно.
Двенадцать, 9 глава